При привычном режиме сна-бодрствования суточные колебания почечной экскреции являются доминирующими, но в ряде случаев они проходят на фоне более длиннопериодного процесса. В период воздействия стресс-фактора ритмическая структура, как правило, меняется — часто амплитуда суточного ритма уменьшаются, хотя в ряде случаев наблюдается и обратная тенденция; иногда в спектре колебаний появляются ритмы с периодами около 40, 50 ч и даже более 70 ч.
В большинстве случаев переход от привычного режима жизни к режиму непрерывного бодрствования не сопровождается резким изменением особенностей процесса. Для большинства испытуемых характерно постепенное уменьшение уровня экскреции почками жидкости в ситуации стресса по сравнению с периодом обычного режима жизни (в некоторых случаях отмечается незначительный рост экскреции к третьему дню непрерывного бодрствования).
Имеют место немногочисленные случаи резкого изменения амплитуды колебаний регистрируемых показателей в последней фазе эксперимента. Зафиксированы случаи увеличения уровня экскреции в ситуации эмоционального «стресса ожидания» уже на стадии, предшествующей смене привычного ритма сна — бодрствования. При этом одинаковые тенденции изменения уровня процесса прослеживаются для экскреции почками жидкости, кальция и натрия.
У одних испытуемых в условиях привычного режима сна — бодрствования преобладает 24-часовой ритм, а под воздействием стресс-фактора его амплитуда существенно уменьшается, практически до полного исчезновения. При этом в условиях привычного режима сна — бодрствования на фоне 24-часового ритма в некоторых случаях наблюдаются колебания более высокой частоты с периодом от 6 до 12 ч, ритмы с периодом более суток в это время встречаются редко, они низкоамплитудные и непродолжительные. У других испытуемых амплитуда 24-часового ритма под воздействием стресс-фактора в первые сутки несколько снижается, а затем растет, часто достигая «дострессовых» значений.
Суточные (или семейство околосуточных) колебания почечной экскреции при привычном режиме сна — бодрствования являются, безусловно, доминирующими, но в ряде случаев они проходят на фоне более длиннопериодного процесса (с периодом более 70 ч). Соотношение амплитуд 24-часового и длиннопериодного ритмов при этом индивидуально. Отмечаются случаи, когда в период воздействия стресс-фактора в спектре колебаний появляются ритмы с периодами около 40, около 50 ч и более длиннопериодные — более 70 ч.
Таким образом, приведенные на рис. 13.1,13.2 данные иллюстрируют индивидуальный характер реакции циркадианного ритмического процесса на стрессорное воздействие, которая в одних случаях вообще не проявилась, в других — проявилась в умеренной степени, а в третьих — оказалась ярко выраженной.
На рис. 13.3 представлены в общем виде данные об индивидуальной динамике почечной экскреции 17-ОКС, натрия, кальция, воды и калия. Каждая кривая построена на основе совокупного учета данных фонового и основного этапов. Основанием для такого объединения послужил тот факт, что стрессом был отмечен не только основной, но и фоновый этап исследования: в первом случае стресс был обусловлен 72-часовым бодрствованием, во втором — это был стресс пребывания в необычной обстановке и ожидания грядущих трудностей, сопряженных с работой на основном этапе.
Рис. 13.3. Структурные функции STRF почечной экскреции 17-ОКС (1), натрия (2), кальция (3), воды (4) и калия (5) за 6 сут (3 сут — при обычном режиме сна — бодрствования, 72 ч — в условиях непрерывного бодрствования)
Видно, что у испытуемых Т., Е„ С-го доминирует 24-часовой ритм, а доля длиниопериодных колебаний в ритмической структуре невелика. У X., Б. и В. суточный ритм не всегда выражен отчетливо, в то же время наблюдаются признаки короткопериодных (например, 18-часовых) и длиннопериодных ритмов; доля последних в спектральной структуре почечной экскреции натрия значительна. Ритмическая структура почечной экскреции 17-ОКС не нарушена.
У испытуемых Г-лова и М. структура исследуемых ритмов характеризуется относительно слабой выраженностью 24-часового компонента и преобладанием коротко- и длиннопериодных компонентов, в том числе в динамике почечной экскреции 17-ОКС.
Кроме того, предполагалось, что объединение данных обоих этапов позволит более убедительно продемонстрировать возможности нетрадиционного методического подхода к анализу материала.
Таким образом, каждая кривая, представленная на рис. 13.3, воплощает в себе особенности и фонового, и основного этапов.
Результаты операторской деятельности (рис. 13.4) позволили выделить из общего числа испытуемых две полярные группы. Первую группу составили испытуемые, показавшие в процессе 72-часового бодрствования наилучшие результаты, отмеченные наименьшими значениями ЛВР. В нее вошли испытуемые Е., Т. и С-й, для которых, судя по приведенным выше совокупным данным фонового и основного этапов, была характерна наилучшая выраженность циркадианных ритмов физиологических показателей.
Рис. 13.4. Динамика результатов операторской деятельности испытуемых в ходе 72-часового бодрствования
Латентное время реакции на внезапное изменение частоты ритмических световых сигналов представляет собой показатель качества операторской деятельности испытуемых: чем ниже значения ЛВР, тем выше качество деятельности, и наоборот. Результаты операторской деятельности демонстрируют существенные индивидуальные различия испытуемых по этому параметру.
Вторая группа оказалась представленной испытуемыми, деятельность которых была отмечена наихудшими результатами, сюда вошли испытуемые X., Б. и В., у которых циркадианная ритмика была выражена не так четко, при этом в ритмической картине выявились короткопериодные и длиннопериодные ритмы.
Представителей первой группы мы оценили как наиболее стрессоустойчивых, поскольку в ситуации стресса, характерного для 72-часового бодрствования, они работали лучше остальных (мерой стрессоустойчивости служило качество деятельности). С этой точки зрения лица, отнесенные ко второй группе, оказались наименее стрессоустойчивыми.
Таким образом, лица, отмеченные наилучшей выраженностью суточной динамики изучавшихся физиологических показателей, рассматриваемой по совокупности данных фонового и основного этапов, оказались наиболее стрессоустойчивыми. В то же время полученные данные показали, что присутствие в ритмической картине составляющих, имеющих отличный от 24-часового период, наряду с менее четкой выраженностью 24-часового компонента, может быть связано со сравнительно низкой стрессоустойчивостью.
Эти результаты соответствуют нашим представлениям, согласно которым хорошо организованная циркадианная система более устойчива к стрессу, потому что она более адаптивна. «Более организованные системы, — отмечают авторы работы, как правило, являются и более приспособленными, иными словами, адаптация выступает в качестве критерия организованности, и наоборот».
Правда, строго говоря, хорошая организация циркадианной системы предполагает присутствие в этой системе элементов неупорядоченности, но это не относится к тем ее звеньям, которые рассматривались в настоящей работе и к которым с точки зрения стрессоустойчивости предъявляется требование высокой взаимной согласованности, т.е. четкого, упорядоченного взаимодействия.